Том 2. Пьесы 1856-1861 - Страница 42

Входит лакей.

Лакей. Чего изволите-с?

Прежнева. Что, барин не приходил еще?

Лакей. Никак нет-с.

Прежнева. Когда он придет, пошли его ко мне.

Лакей. Слушаю-с. (Уходит.)

Прежнева. Он такой чувствительный, нервный мальчик! Весь в меня. Его бы надобно беречь, лелеять, а я не могу; я не имею средств. После такого прекрасного воспитания он, по несчастию, должен служить. Там эти столоначальники… все они в таких странных фраках… а он такой нервный, такой нервный!., я верю, что его все притесняют, потому что ему все завидуют.

Входит Поль.

II

Прежнева и Поль, безукоризненно одетый, в летнем костюме, с утомленным видом, несколько ломаясь.

Поль. Bonjour, maman!

Прежнева (целует его в лоб). Bonjour, Paul! Откуда ты?

Поль (садится с другой стороны на диван). Откуда!.. Из того прекрасного места, куда вам угодно было определить меня.

Прежнева. Что ж делать, Поль!

Поль. И шел пешком в такой ужасный жар.

Прежнева. У нас, в этой зале, так хорошо, так прохладно!

Поль. Да; но зато каково здесь зимой! Все углы сгнили, пол провалился.

Прежнева. Да, мой друг, теперь наши дела в очень дурном положении.

Поль. Ваши дела! Какие у вас дела? Отец вон едва дышит, вы тоже уж отжили свой век. Каково мое положение!

Прежнева. Я тебе верю, мой друг. Я воображаю, как тебе тяжело!

Поль. Еще бы легко! Вы послушайте меня! По рождению, по воспитанию, по знакомству, ну, наконец, по всему, — поглядите вы на меня с ног до головы, — я принадлежу к лучшему обществу…

Прежнева. О да.

Поль. И чего же мне недостает? Ведь это срам, позор! Мне недостает состояния. Да и кому нужно знать, что у меня нет состояния? Я все-таки должен жить так, как они, и вести себя так, как они. Что ж, в мещане, что ли, мне приписаться? Сапоги шить? Нет состояния!., это смешно даже.

Прежнева. Было, Поль, было.

Поль. Я знаю, что было, да теперь где? Я знаю больше… я знаю, что вы его промотали.

Прежнева. Ах, Поль, не вини меня; ты знаешь, что все мы, женщины, так доверчивы, так слабы! Когда был еще здоров твой отец, нас все считали очень богатыми людьми, у нас было отличное имение в Симбирской губернии. Он как-то умел управлять всем этим. Потом, когда его разбил паралич, я жила совсем не роскошно, а только прилично.

Поль. A monsieur Пеше что вам стоил? Сознайтесь, maman!

Прежнева. Ах, мой друг, он так нужен был для твоего воспитания. Потом я два раза была за границей; а впрочем, больших расходов никаких не делала. И вдруг мне говорят, что я все прожила, что у нас ничего нет. Это ужасно! Вероятно, всему виною там эти управляющие да бурмистры.

Поль. Канальи!

Прежнева. Что делать, мой друг! Люди так злы, коварны, а мы с тобою так доверчивы.

Поль. Это вы, maman, доверчивы; а попадись они мне, я бы им задал. Фить, фить… (Делает жест рукой.) Ведь с этим народом нельзя иначе. Это им хорошо… почаще… Просто зло берет Из-за этих негодяев я теперь должен чем свет итти пешком в какой-то суд, о котором Я бы и не слыхал никогда; потом бежать пешком домой или трястись на ваньке. Не могу же я так жить, как живут эти писцы, с которыми, впрочем, я сижу рядом. Они там на крыльце едят у разносчиков пироги с луком. Они Все могут, они так созданы; а я не могу. Ну, вот я теперь и задолжал всем: и извозчику, и портному, и Шевалье. Наши все ходят к Шевалье, и правоведы… Не могу же я, в самом деле, пироги с луком есть, а там еще нужно экзамен держать в каком-то уездном училище. Ужасно! А будь У меня состояние, я бы ничего этого и не знал: ни судов, ни уездных училищ, ни писарей с пирогами. На что мне все это?..

Прежнева. Да, да, я понимаю… с твоим нежным сердцем… ты такой нервный!..

Поль. Я просто не знаю, что мне делать! Выдь случай, так в карты бы обыграл кого-нибудь, не посовестился.

Прежнева. Да, в твоем положении… конечно…

Прежнев (просыпаясь). Павел, ты давно был в театре?

Поль. Недавно.

Прежнев. Кто нынче маркизов играет?

Поль. Давно уж никто не играет.

Прежнев. Я прежде хорошо маркизов играл.

Прежнева звонит. Входит лакей.

Прежнева. Вывези барина на балкон; да возьми старые газеты, почитай ему!

Лакей берет газеты и увозит Прежнева на балкон.

Поль. Вот еще мой любезный дядюшка, там он где-то председателем был, так и рассуждает свысока. Ты, говорит, многого хочешь. Скажите, пожалуйста, чего я хочу? Что это — прихоти, роскошь? Я хочу только необходимого, без чего нельзя обойтись человеку нашего круга. Кажется, ясно. Так нет, дядюшка любезный говорит: ты этого не должен желать, потому что ты не имеешь средств! Да разве я виноват, что не имею средств. Где же тут логика?

Прежнева. Какая логика, все вздор.

Поль. Ты, говорит, работай. Нет уж, слуга покорный! Что я, лошадь, что ли?

Прежнева. Дядя твой человек грубый.

Поль. Нет, maman, это драма.

Прежнева. Драма, mon cher!

Поль. И еще какая драма! Что там режутся, отравляются, все это вздор.

Прежнева. Знаешь что, Поль? Я думаю, тебе бы жениться.

Поль. Что ж, я непрочь жениться, да на ком?

Прежнева. Да, это вопрос! Я знаю тебя, Поль. Зачем ты так прекрасно воспитан? Зачем у тебя такая нежная душа? Ты через это будешь несчастлив в своей жизни. Тебе нет пары! Много, слишком много нужно иметь девушке достоинств, чтобы понравиться тебе и сделать твое счастье.

Поль. Вы, может быть, думаете, maman, что меня прельщает семейное счастье? Я уж не ребенок, мне двадцать один год. Что за пастораль! (Хохочет.) Мне просто нужны деньги.